3 левел, мини, номер два

Все просто. Очень просто.

Стена. В стене рычаг. Если потянуть, рычаг двигается. Тогда большая круглая штука рядом тоже двигается. Поднимается или опускается — смотря как двинуть рычаг. Как двигать рычаг, говорят те, кто на штуке. Иногда те, кто на штуке, говорить не могут: они неживые. Тогда сам знаю, как двигать. Все просто. Люблю когда просто, не люблю, когда сложно.

Главное — не слушать тех, которые на штуке — которые живые и разговаривают. Если слушать — становится сложно.

"...Ты только посмотри. Мог ли кто-нибудь подумать... Да, падать с такой высоты — это, должно быть... неприятно. С ним совсем покончено, как по-твоему?.. Сам дурак. Если что задумал, делай наверняка... Вот потеха! Специально прихожу сюда посмотреть. Ты глянь, глянь, какие у него глаза! И слюна капает, как у дэйдрота... Ой-ой-ой, не наказывай меня, грозный господин! Я бою-ю-юсь! Ха-ха-ха-ха, вот умора!... Не хотел бы оказаться на его месте..."

Не слушаю. Не хочу слушать. Шумно, сложно, непонятно. Некогда: важная работа. Если не двину рычаг, никто никуда не поедет. Люблю, когда проезжают быстро. Когда не задерживаются.

Только один всегда задерживается. Все время приходит и остается. У него странное лицо. Очень сложное. У тех, шумных, — проще. Трудно смотреть, почти больно. Не смотреть нельзя: если отвернешься — идет следом. Или берет за лицо руками. Тогда уже совсем больно.

— Все такой же и на том же месте, да? Знаешь, я каждый раз думаю, что не увижу тебя здесь. А ты вот он — стоишь, за рукоятку держишься. Как раньше за другие держался, помнишь? Не за рукоятки — за рукояти. Неужели забыл? Они говорят, мол, разума в тебе осталось не больше, чем в кусте харрады, и что это навсегда. Правда, что ли? А может, ты притворяешься? Ты же всегда был хитрой бестией. Стоишь тут, слюной капаешь, а сам строишь планы. А? Молчишь? Знаю, язык у тебя есть, оттуда возвращаются целыми. Ну, молчи. А я завтра снова приду, и послезавтра. Мне никогда не надоест.

Ушел. Хорошо. Пусто и тихо, только где-то наверху иногда гремит. Не знаю, что это. Не интересно. У меня есть рычаг. По нему хорошо водить пальцами. Узор плавный и длинный, а еще есть раковины в металле. Могу вспомнить их все с закрытыми глазами. Откуда взял, что в металле бывают раковины? Не знаю. Откуда-то.

Время идет, и тот, сложный, приходит снова. Не один. Как всегда, в своей черной одежде, на втором — броня. Затейливая, но скверная. Руки вырвать тому, кто ковал. Этот второй — проще.

Сходят со штуки, приближаются. Сложный кружит вокруг, ловит взгляд. Прижимаюсь к стене, жду, когда уйдет, смотрю в пол. Подскакивает, хватает за рог, задирает голову.

— Смотри мне в глаза, убожество! Червь, жалкий слабак! Это же нужно было суметь — скатиться до такого. Зачем ты вообще вернулся? Лучше бы затерялся в Пустоте, не позорился. Ну, говори: «Я ничтожный слабак». Говори! Что, разучился? Ну, тогда ты у меня будешь выть!

Хватает за плечо, сжимает. Сильнее. Еще сильнее. Когти впиваются глубоко, кровь течет. Больно, но откуда-то знаю — кричать нельзя.

— Эй! — это второй. — Хватит, господин! Его наказание окончено, покалечишь — Лорд Дагон и тебя накажет.

— Заткнись, он и так калека. Мусор для дробилок.

— Но, господин…

— Ладно, пошли.

Отшвыривает меня. Уходит, не оглядываясь. Второй еще немного смотрит, как пытаюсь стереть кровь с плеча. На лице любопытство, как у всех. Понятно и просто. Вот и оба на штуке, второй говорит уровень. Двигаю рычаг. Хорошо, хотя плечо болит. У меня важное дело. Нужное.

Опять пусто, тихо. Прислоняюсь к стене. Кровь почти не течет. Закрываю глаза. Когда глаза закрыты, тогда бывает, что вижу и слышу такое, чего здесь нет. Непонятное, но красивое. Это приходит все чаще…

…Пламя в каменной пасти. Стук, звон. Бело-алая полоса медленно меняет вид и цвет. Приятная тяжесть в руке. Отражения огня пляшут в металле.

…Быстро, очень быстро. Блеск доспехов, оружия. Чья-то кровь на клинке. Меч поднят, отразить удар, в нем проблеск чьих-то глаз. Моих? Это не сражение, забава, но кто-то уйдет, а кого-то унесут. Огромная фигура на троне — наблюдает с улыбкой…

…Книги. Много книг. Сейчас не разобрать ни строчки, но когда-то, кажется… Странные вещи на полках, на столе…

Открываю глаза. Не могу больше. Слишком трудно, сложно. В висках стучит, будто какая-то тварь хочет вылупиться. Кажется, я видел, как из неподвижного и круглого появляется живое… Не помню, где. Но мне кажется, скоро вспомню — и это, и другое. Нет, не надо, не хочу! Или?..

Вот и снова он. Пришел один. Я никогда не видел его таким сложным. Губы сжаты, брови нахмурены, но это не злость — другое. У меня нет для этого слова, не понимаю. Но когда он подходит, лицо меняется. Он ухмыляется — криво, презрительно.

— Все та же картина. Да отцепись ты уже от этой цацки — или коленки дрожат? Если бы ты знал, каким идиотом выглядишь! Даже не думал, что месть будет такой сладкой. Даже, приторной на мой вкус. Может, пора это закончить? Ты хочешь, чтобы я отправил тебя в Пустоту? Думаю, не скоро ты оттуда вернешься, я уж попрошу об этом Повелителя. Лорд Дагон меня слушает, ты в этом смог убедиться. Ну, как — хочешь, чтобы я избавил тебя от этого облика, который ты только позоришь?

Я молчу. Но откуда-то изнутри поднимается что-то. Что-то слишком сложное для меня. Новое. Или… старое?

Словно откуда-то извне, я слежу, как он подходит ко мне, берет за горло. Хватка еще не сомкнулась, когти лишь слегка царапают кожу.

— Отвечай, бесполезное животное, — шипит он.

Шевелить языком трудно и в горле все ссохлось, но я все же говорю:

— Я не бесполезный. Я нужный.

Его рука разжимается, он запрокидывает голову и начинает хохотать. Смех гулко отдается в стенах. Смеется долго, с наслаждением.

— Ты еще нелепее, чем я думал, глупая скотина. Ты, небось, вот про эту ерунду, за которую держишься? Конечно, ты же гордишься этим твоим жутко важным постом, и как я сразу не понял! Мне очень жаль, но придется открыть тебе глаза. До тебя здесь никто не торчал. Не находилось идиотов. Те, кто хотел ехать, сами нажимали на рычаг. Ты не заметил, что подъемник трогается не сразу? Ты ни для чего здесь не нужен, понимаешь? Это я сделал так, чтобы тебя поставили сюда — потехи ради. Все были в восторге! Слышишь?

Я молчу. Пальцы будто прикипели к рычагу — не разжать. Он что-то говорил про открытые глаза? Мои глаза открыты, но я не вижу его лица. Я вижу другое. И оно больше не кажется сложным, оно просто есть. Вернее, было.

…Это был обычный маленький заговор, какие то и дело затевают валкиназ — просто от скуки, когда надоедает хвастать друг перед другом и подчиненными и мериться силой. Нет, я, в отличие от многих, всегда находил себе занятие, но ничто так не бодрит, как славная интрига. Мне казалось, что я предусмотрел все — но просчитался. Он оказался хитрее и прозорливее — на самую малость, но этого хватило для моего сокрушительного падения. К тому же, он оказался достаточно жесток, чтобы взять от мести все.

…Жар, тьма и багровые отсветы во тьме. Ехидный голос откуда-то из затылка шепчет: «Ну, тебе же когда-то нравилось все это? Вспомни! Тебе нравилось… Когда в клетке был не ты.»

Клетка. Ну да… Круглая, шириной в один короткий шаг и высотой чуть больше твоего роста. Нельзя сесть, нельзя прислониться к прутьям: стоит чуть покачнуться от слабости, задеть плечом — сразу шипение жарящегося мяса и боль… ослепительно белая, как вспышка молнии над башнями. Ты давно уже не видел яростного багрового неба, не видел молний. Только эти… в глазах.

Ступни уже почти превратились в уголь и ничего не чувствуют, но ты все еще можешь стоять. Спасибо тысячелетиям тренировок: ты смог бы держать равновесие, даже если бы вместо ног у тебя были тонкие стальные иглы. Но к боли привыкнуть невозможно, как ни тренируйся. Ожоги — это еще не все, тело покрыто ранами, множеством ран, которые просто не успевают заживать. Палачи не дают тебе передышки ни на один день… Стоп. Что-то не так. Ты уже давно не видел их глумливых лиц, не слышал издевательского смеха. Среди изнуряющего жара тебе вдруг становится холодно. Ты понимаешь, что это значит. Так уже было — дважды… или трижды? Где-то наверху начинает медленно раскручиваться барабан. Цепь гремит, клетка качается, с каждым мгновением приближаясь к поверхности лавы. От нестерпимого зноя уже почти невозможно дышать. Нет! Я не хочу! Гореть заживо не так страшно, как то, что будет потом. Пустота без формы, без звука и цвета — только шевелящееся, текучее Ничто — Темные воды. Вся воля, все силы души уходят лишь на то, чтобы не потерять себя, не забыть кто ты, хотя бы не забыть свое имя. На то, чтобы дождаться, когда зов Повелителя достигнет тебя и вернет домой. Самый прекрасный миг — но только если твоим домом снова не станет пыточная клетка.

Да, я сбежал. Единственным возможным способом. Трусость? Наверно. Но я больше не буду трусом.

В глазах проясняется. Я вижу перед собой его ухмыляющееся лицо — лицо заклятого врага. Слышу его слова:

-…безнадежен. Я в этом убедился. Прощай, мне с тобой больше не о чем говорить, кучка отбросов. Приятной работенки!

Он поворачивается, поднимает ногу, чтобы ступить на подъемник. Я смотрю в его спину пару ударов сердца. Потом налегаю всем телом на рычаг. Звон, треск, хруст… Я же знал, это дрянной металл, сплошные раковины! Она остается у меня в руках — штуковина, меньше всего похожая на оружие — короткая, украшенная резьбой железяка с зазубренным острым концом. Но это неважно, что у тебя в руках. Главное — что ты умеешь.

Он поворачивается — быстро, плавно, слегка пригнувшись. На его лице расцветает счастливая улыбка.

— Ну, наконец-то! Я думал, вот-вот сам тронусь со скуки. Интересно, что ты собираешься сделать? Заплевать меня? Да, слюни-то у тебя до полу!

Я молча бросаюсь вперед. Он встречает меня струями огня с обеих рук, но это тело быстро учится всему, что когда-то умело прежде. Кувыркаюсь, ухожу от яростного пламени, корявая железяка проникает под его мантию, бьет его в голень, рвет и калечит плоть. Он невольно вскрикивает, балансирует, оберегая раненую ногу. Мне не удалось обескуражить его — я понимаю это, когда когти пропахивают мою грудь. Безнадежная схватка! Я почти гол, а на нем одеяние мага. Я не могу прочитать наложенные на черную ткань заклятия, но вряд ли это что-то из набора новичка. И вся собственная магия тоже при нем. Я пытаюсь создать огненный шар, но с моих пальцев слетают лишь жалкие искры. Мой враг смеется.

— Как красиво! Жаль, тут недостаточно темно, трудно разглядеть. Знаешь, на твоем месте я бы надеялся на когти и зубы. Только я-то на твоем месте никогда не буду, дурашка!

Он вскидывает руки, готовя новое заклинание. Я собираю волю в один рывок. Я понимаю, что все бессмысленно, дурацкому обломку не пробить зачарованную ткань, но я все же подныриваю под его руки — пламя обжигает мне спину — и со всей силы бью снизу вверх, направляя удар под сердце. Вот сейчас железяка расплавится у меня в руках, сжигая пальцы. А может, это будет холод, который превратит меня в ледяную статую?

Я не сразу понимаю, что случилось, когда кусок металла с влажным хрустом входит в его тело. Мантия не способна защитить от оружия, она вообще не зачарована — это простая тряпка. Он падает на колени, кашляя и брызгая кровью. Я склоняюсь над ним, хватаю за рог, запрокидываю его голову, чтобы наши глаза встретились.

— Что, доволен?

В его глазах страдание — и что-то еще. Этого, другого, больше. Я не сразу понимаю, что это торжество и радость победы. Он что — сошел с ума? Его кашель переходит в негромкий смех.

— Д...доволен? Еще бы! Я думал… что потерял тебя. Своего лучшего... врага. Они… перестарались с наказанием. Я не хотел, но… так бывает… Все было… плохо. Даже … Лорд Дагон считал, что ты… заблудился. Что твоя сущность утрачена. Но я… не верил. Я держал пари, и Повелитель… проспорил. Можешь снова занять свое место… в Валкин.

— Так все было нарочно? — тихо спрашиваю я. — Ты нарочно дразнил меня? Все это — и насмешки, и проклятый рычаг — чтобы я вспомнил?

Он широко улыбается, хотя кровь пузырится на его губах и сбегает по подбородку багровой лентой.

— Это был… тот еще труд. Но… не думай, что я… не получал удовольствие.

У меня остается только один вопрос.

— Почему ты пришел в простой мантии? Зачем ты поддался?

— Поддался?! — он смеется в голос, но тут же закашливается, и мне приходится ждать, пока он заговорит вновь. — Похоже… ты еще не целиком здесь. Но это… дело времени. Какой смысл в поединке… если не можешь… проиграть? А теперь… я бы попросил тебя… Вытащи эту штуку. Темные воды зовут меня… и даже слишком… настойчиво. Будь готов… когда я вернусь.

Я киваю. Упираюсь коленом ему в грудь и выдергиваю обломок. Кровь бьет свободной, яркой струей. Его глаза раскрываются широко. Взгляд останавливается. Я смотрю на тело у моих ног — на пустую, сброшенную оболочку. Сколько их было, сколько будет?

Я буду готов, мой враг, мой соперник. Я не забуду того, что ты сделал для меня, и наша следующая схватка порадует Лорда Дагона, Князя Разрушения!