В общем, это использует мир тети Ро просто как канву. Ибо Волдеморт уже около 20 лет как прихлопнут
И вообще этот пролог к пока ненаписанной вещи - вполне самостоятельный расширенный драббл. В таком качестве и вешаю. Большое спасибо замечательной бете Starbat
* * *
- Пап, ну перестань. Чего ты так дергаешься?
Павел Николаевич невольно сжал кулаки в карманах куртки.
- Я не дергаюсь.
- Дергаешься! - взгляд светло-серых глазищ с темной каемкой вокруг радужки лишал воли к сопротивлению, и мужчина обреченно вздохнул.
- Ну ладно, сына. Я действительно слегка волнуюсь. Не каждый день, понимаешь, приходится ждать какой-то сказочный заколдованный корабль, который увезет твоего единственного ребенка в место, которого нет ни на одной спутниковой карте.
- И никакой он не сказочный! - Лешка выглядел раздосадованным... черт побери, он выглядел так. словно это он, его отец, был мелким несмышленышем! - Он просто волшебный. Мама мне рассказывала...
Лешка осекся и примолк, прикусил губу. Павел Николаевич почувствовал внезапный укол боли в сердце - не той, от которой помогают таблетки - слава Богу, он до такого еще не дожил. От такой боли лечит только время, но он и в этом сильно сомневался. Он огляделся вокруг, словно в поисках соломинки, за которую можно было бы ухватиться.
читать дальшеУтро было прекрасным - редкость для первого сентября. Наверняка на это число не раз выпадали солнечные деньки, но для Павла Николаевича первый день учебного года символизировали зонтики, мокрые букеты гладиолусов и астр и лужи на школьном дворе. Когда Лешка пошел в первый класс, ливень был такой, что хотелось надеть не только непромокаемый плащ, но и ласты. Впрочем, Лешка весело прыгал по лужам по дороге в школу, и кончилось тем, что они оба присоединились к нему, хохоча, как ненормальные. А когда они уже почти пришли, Ириска сделала так, что они оказались почти совершенно сухими, чистыми и согрелись, так что все стало совсем хорошо...
Ирка... Ириска... Он влюбился в нее сразу, как только увидел - под Новый год, на катке в ЦПКиО. Маленькая, легкая, стремительная, она напоминала стрижа. Темные вьющиеся волосы, большие серые глаза с темными ободками, звонкий смех, всегда готовый сорваться с не тронутых помадой губ - она умудрялась прекрасно выглядеть без всякой косметики. Ее было так здорово носить на руках, хотя она обычно хохотала и отбивалась.
Только месяцев за десять до рождения Лешки Павел Николаевич узнал, что она... ну, да, ведьма. Она сама рассказала ("Паш, присядь, пожалуйста, нам надо поговорить"). Странно, но он почти не удивился. Он давно замечал что-то этакое. Разбитые чашки почему-то вновь обнаруживались на полках совершенно целыми, да и вообще в доме очень редко что-то разбивалось и ломалось, а цветы на подоконниках и балконе напоминали кусочек тропических джунглей... Она сказала, что их будущий ребенок, скорее всего, тоже будет волшебником или ведьмой, так что он, Павел, должен хорошенько подумать, готов ли он к этому. Тогда он вместо ответа просто подхватил ее на руки и унес в спальню. В положенный срок родился Лешка. А еще через восемь лет Ириска погибла.
Он до мелочей запомнил тот проклятый день. Она сказала, что, возможно, немного задержится на работе. Павел Николаевич не встревожился, хотя часто задавался вопросом, на какую такую работу ходят ведьмы, но Ириска только отшучивалась, и в конце концов, он понял, что она не имеет права рассказывать... Они с Лешкой ждали допоздна. Лешка давным-давно уже сделал свои нехитрые второклашковые уроки, немного посмотрел передачу про экзотических животных и сел играть в приставку (игрушка, как всегда, отчаянно глючила в его руках, но он все же не хотел ее бросать), а Ирки все не было. Павел Николаевич попытался отцовской властью загнать сына в постель, но тот только зыркал материнскими глазищами и давил на кнопки электронной игрушки, как будто хотел их раздавить. Можно было бы попробовать позвонить Ириске на мобильный... если бы у нее был мобильный. Она обычно смеялась, что эта "шайтан-машина" ее не слушается, что она все время попадает не туда... Было уже около 11 вечера, когда в дверь позвонили...
Они не стали ходить вокруг да около, эти симпатичные люди - пожилой, несколько старомодный, с тростью, напоминающий старого актера из хорошего театра, и молодой, рыженький, со смешным хохолком и веснушками, совершенно студенческого вида. Для начала они как-то запросто уговорили Лешку отправиться спать. А потом...
Оказалось, его Ирка, Ириска была кем-то вроде полицейского. Волшебного полицейского. И ловила волшебных преступников, употреблявших магию во зло. Обычно ей все удавалось, но на этот раз что-то пошло не так...
Он смутно помнил, как орал на них, проклиная весь их безумный мир, который сожрал самое дорогое, что у него было, и даже не поперхнулся. Они молча ждали, когда у него кончатся силы и он снова опустится на диван, только рыженький морщился, отводил глаза и бесцельно вертел в пальцах волшебную палочку - у Ириски была похожая, уходя из дома, она всегда брала ее с собой, как другие берут мобильный... Он просил пореже пользоваться ею у него на глазах, и она, пожав плечиками, согласилась...
Потом пожилой посмотрел на него долгим взглядом, чуть склонив голову набок, словно птица, и сказал:
- Я понимаю вас. Я сам терял близких, друзей, товарищей... Но... вам есть для чего жить. У вас есть сын.
- Вы его тоже у меня заберете? - спросил Павел Николаевич и сам не узнал свой голос.
- Ну, зачем же? - чуть обиженно сказал пожилой. - Хотя, в свое время ему, я думаю, придется пойти в школу. В смысле, в нашу школу. Он ведь волшебник. У него уже бывали выбросы?
- Что?
- Выбросы. Вспышки сырой магии. Что-нибудь необычное, может быть, даже несколько разрушительное...
- А... да, - Павел Николаевич потер рукой лоб, ему казалось, что все происходящее - всего лишь сон, он просто прикорнул на диване и вот-вот проснется от шебуршения ключа в замке, и в дом маленьким смерчем ворвется Ириска, пахнущая морозом и яблоками. Почему-то от нее всегда пахло яблоками... - Да, было... разное. Где-то с трех... А в шесть Ирис... Ирина рассказала ему, кто он такой, и всякое прочее... Тогда он начал лучше следить за собой. Сейчас он почти ничего не портит и даже в школе нет проблем, и... будьте вы прокляты!
Он со стоном закрыл лицо руками и упал ничком в диванные подушки. Он не помнил, как они ушли. Возможно, они как-то усыпили его, потому что он проснулся лишь утром от звонка телефона. Звонили из полиции - на сей раз вполне обычной...
...Павел Николаевич словно очнулся и вновь огляделся вокруг. Гранитная пристань была залита ярким утренним солнцем, позади шелестели еще даже толком не пожелтевшие деревья Петровского парка. Он только сейчас заметил, что на пристани необычно многолюдно. Нет, конечно, здесь то и дело кучковались десантировавшиеся из автобусов иностранцы, встречались и детские экскурсии - но не в десять же утра 1 сентября! К тому же экскурсантов обычно привлекала Якорная площадь с торжественной громадой Морского собора, а не довольно-таки скучная набережная...
Сейчас здесь толпились дети и подростки самых разных возрастов. Яркие свитера, рюкзачки, чемоданы на колесиках... Рядом со многими стояли родители, говорившие какие-то напутствия. Мужчина строгого вида в хорошем костюме, похожий на военного в гражданском, что-то негромко цедил сквозь зубы, а его аккуратно причесанный отпрыск, ровесник Лешки, молча слушал. вытянувшись в струнку. Невысокая интеллигентная на вид женщина с забранными в тяжелый узел пепельными волосами поправляла кружевной воротничок на симпатичной девчушке и ласково улыбалась ей. Со всех сторон раздавались смех и взволнованный гомон. Лешка, серьезно нахмурившись, разглядывал пеструю толпу.
- Пап, по-моему, это наши, - наконец, сказал он.
- А разве они не должны... Ну, быть одеты в какую-то форму? - спросил Павел Николаевич. - Хотя бы те, кто постарше?
- Они потом переоденутся, - уверенно сказал Лешка. - А нам выдадут форму на месте, я уже сто раз говорил. И форму, и учебники. В письме же было сказано, что с собой нужно взять только личные вещи, - он легонько пнул свой чемодан. - и потеплее.
- А... палочку тебе тоже там выдадут?
- Наверное, - пожал плечами сын. - А зачем она, если не умеешь ею пользоваться? Можно случайно поджечь что-нибудь... или кого-нибудь.
Павел Николаевич вздохнул. Странная любовь к черному юмору тоже была в Лешке от матери, как и цвет глаз. Он еще раз огляделся.
- Они кажутся такими... обыкновенными...
- Ага, - сказал Лешка, - всего одна голова, клыков нет, когтей нет, хвостов и рогов не наблюдается... Пап, ну, посмотри на меня - я, по-твоему, какой?
- Ты - мой родной, - выдохнул Павел Николаевич, прижимая Лешку к себе. Тот громко засопел.
... Конечно, он уже немного знал про школу, в которой будет учиться Лешка. Что-то рассказывала Ирка - и теперь он корил себя. что плохо слушал, малодушно надеясь, что, когда придет время, всем будет заниматься она. Он боялся погружаться в волшебные дела слишком глубоко. Ему казалось, что он ступает по зыбкому болоту - оступишься, и здравствуйте белые палаты, крепкие неулыбчивые санитары и таблетки с уколами...
Единственное. что он спросил тогда - а где эта школа и почему она так странно называется? Ириска усмехнулась.
- У вас говорят: "Если бы я это узнал, то получил бы Нобелевку". Никто не знает, где находится Дурмстранг. Учеников привозит в школу и отвозит на каникулы огромный магический корабль. Им никто не управляет, он просто "завязан" на школу. Он - ее часть. Действующий директор просит его, и он слушается. И вообще попасть в школу можно лишь с позволения директора. Многие пытались разузнать побольше, но это как искать ветра в поле. А название... В школе же не только русские учатся, там вся Северная Европа. Дурмстранг стоял уже тогда, когда в Новгороде учились царапать первые берестяные грамоты.
Павел Николаевич почувствовал раздражение. Он никогда не планировал отдавать детей учиться за границу, ему не нравилась эта идея. А тут вдруг...
- Как-то подозрительно, - хмурясь сказал он. А вдруг эта ваша школа вообще не на Земле? Или... она какой-то демон, который сосет соки из учеников...
Ириска расхохоталась так, что едва не свалилась с дивана.
- Паш, читай поменьше плохой фантастики! Я что, похожа на высосанную шкурку? И вообще, у нас в мирное время несчастные случаи с учениками за сто лет можно пересчитать по пальцам одной руки, да и то, если обладатель руки - калека. И это при том, что в Дурмстранге обожают учебные дуэли, а еще играют в квиддич, как и всюду... Просто поверь - это хорошее место, кто бы что ни болтал...
Она внезапно нахмурилась и прикусила язык, что не добавило Павлу Николаевичу уверенности, но он придержал сомнения при себе.
Ну, а в конце мая он обнаружил в почтовом ящике письмо и что-то вроде строго оформленного буклета. Он даже честно попытался изучить их, но в голове странным образом почти ничего не оставалось, так что он снова спихнул это дело - теперь на Лешку, который явно понимал больше и был в диком восторге...
- Доброе утро! - раздался рядом жизнерадостный голос. Павел Николаевич вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла высокая блондинка спортивного вида. Ее короткие волосы были целиком зачесаны на левую сторону, справа, можно, сказать, не было ничего, достойного внимания, кроме симпатичного розового ушка. Павел Николаевич бегло оглядел ее затянутую в синий с белым брючный костюм фигуру профессиональным взглядом преподавателя Лесгафта. Плавание. Определенно, плавание.
- Извините за навязчивость, - весело сказала блондинка, - но я вижу, что вы жметесь в сторонке, а мальчик - явно первокурсник. Вы выглядите довольно-таки смущенным из чего я заключаю, что вы - нем.
- Вообще-то я вполне могу разговаривать, - удивленно отозвался Павел Николаевич. Блондинка рассмеялась, запрокинув голову и демонстрируя набор белоснежных зубов. Смех был приятным и совсем не обидным.
- Извините еще раз. Это что-то вроде местного жаргона. Нем - не маг. По международной терминологии вы - маггл.
- Это слово я слышал, - сказал Павел Николаевич. Блондинка кивнула.
- Не переживайте, все будет хорошо. Ваш мальчик в надежных руках. Как тебя зовут, мальчик?
Лешка посмотрел на нее слегка исподлобья. Он всегда с осторожностью относился к слишком шумным незнакомым взрослым.
- Алексей Королев, - вежливо произнес он.
- Королев, Королев, - повторила блондинка. словно пытаясь что-то припомнить. Вдруг позади ее лица словно включили лампочку, она радостно прищелкнула пальцами. - Постой, точно! Ты сын Ирины Королевой, урожденной Серебряковой, аврора! - Ее лицо слегка омрачилось. - Мне так жаль.... Твоя мама была настоящей героиней!
- Я знаю, - сказал Лешка. Блондинка вновь улыбнулась.
- А я Аделина Моршанская. Воспитатель первого курса... Ой, простите! - вдруг воскликнула она, обращаясь к Павлу Николаевичу. - Я же не спросила, как вас зовут! Мне так неудобно...
- Ничего, - сказал он, невольно улыбаясь. - Павел Николаевич Королев, волей судьбы, отец этого оболтуса. Очень приятно.
- Дело в том. что я тоже немного нервничаю, - вздохнула блондинка. - Признаюсь, я впервые еду воспитателем. Я окончила Дурмстранг всего пять лет назад, и вот возвращаюсь. Хотела поступить в аврорат, но не прошла конкурс... - Она вдруг нервно глянула на часы. - Так, мы заболтались, а "Буревестник" вот-вот покажется! Вы ведь еще ни разу этого не видели, так?
- "Буревестник"? - переспросил Павел Николаевич. - Это... тот самый корабль? Но я не пойму, как он пройдет на рейд, как подойдет к пристани? Конечно, Кронштадт уже давно не закрытый город, но и не проходной двор...
Аделина хихикнула, совсем, как девчонка.
- Ничего, сейчас все увидите. И, да - увидят только те, кому позволено видеть. О прочих глазах и ушах беспокоиться не нужно.
- Пап, смотри! - вдруг воскликнул Лешка. - Вон там!
Павел Николаевич вздрогнул и поглядел на горизонт, ожидая увидеть приближающийся корабль, но ничего не увидел.
- Да нет же, пап! - с досадой сказал Лешка. - Ближе!
И тут он увидел. Всего в метров в двадцати от пристани вода бурлила, словно гейзер. Вдруг из этого бурления начало медленно вырастать что-то темное и острое. Мачта?! Сзади на пристани раздались дружные крики радости.
Корабль быстро всплывал на поверхность. Он был огромным трехмачтовым парусником с темно-красными бортами и мачтами. Когда он полностью всплыл на поверхность гавани, то слегка покачался с борта на борт, хотя никакого волнения не было. Павлу Николаевичу показалось, что парусник отряхивается, будто собака. Все совершенно сухие паруса были подняты, и флажки на концах мачт тут же начали весело развеваться на ветру. Посреди самого большого паруса на передней мачте сияло изображение двуглавой птицы, которую он сперва по привычке принял за орла, но потом решил, что это, скорее, феникс. Павел Николаевич попытался прикинуть глубину гавани возле берега - могла ли там поместиться эта громадина вместе со всеми мачтами, но тут же рассмеялся. Он думал как маггл или... как там сказала эта шумная "пловчиха"? ... нем. Конечно же, корабль не плыл все время под водой оттуда, откуда он приплыл. Он просто... переместился.
Тем временем Аделина вытянула из-за пояса брюк палочку и приставила ее к горлу.
- Sonorus!
Павел Николаевич едва не подскочил, когда ее голос громом разнесся по набережной:
- Первокурсники, ко мне! Все первокурсники - ко мне с вашими вещами! Мы скоро отправляемся!
Вереница первокурсников потянулась по гранитному "языку" пристани. Многих сопровождали родители. Павел Николаевич удивился, как их много - два или три класса обычной школы набралось бы легко. Он невольно крепче прижал к себе Лешку. Это было глупо, он давно все решил и вообще недолюбливал сопливые нежности, но сейчас ничего не мог с собой поделать.
- Пап... - тихо сказал Лешка. - Мне пора...
Павел Николаевич молча поцеловал коротко стриженую макушку и легонько подтолкнул сына к остальным.
- Строимся парами! Не толкаемся!
Когда после некоторой неизбежной заминки мальчишки и девчонки образовали более-менее сносный строй, блондинка вздохнула, снова приставила палочку к горлу и пробормотала: "Finite Inkantatem".
- В этом году не такой уж большой набор из России, - с легкой грустью сказала она Павлу Николаевичу. - Надеюсь, это просто колебания...
- Небольшой?
Она улыбнулась.
- Не забывайте, здесь дети со всей европейской части страны. Ребята из азиатской части учатся в Колдотворце, в Сибири, хотя тамошние родители чаще всего предпочитают учить своих детей на дому. Они слишком консервативны...
Тем временем корабль величаво подплыл к самой пристани и бросил якорь. На палубе никого не было, но сверху медленно и плавно опустился широкий трап, огражденный по краям резными столбиками. Аделина коротко кивнула Павлу Николаевичу, повернулась к детям, трижды хлопнула в ладоши и двинулась к трапу во главе колонны первокурсников, энергично крутя в воздухе поднятой рукой. Колонна тронулась.
Первокурсники шли первыми, но остальные воспитатели тоже успели построить свои шесть курсов - чем старше были ребята, тем идеальнее выглядел строй. Павлу Николаевичу казалось, что шествие затянется, но все закончилось очень быстро. Он давно потерял из вида стриженую голову сына. Вот и последняя пара учеников прогрохотала колесиками своих чемоданов по лакированным доскам. Трап начал подниматься, а ученики - спускаться с палубы куда-то вниз, в недра "Буревестника".
Павел Николаевич внезапно ощутил легкое прикосновение к локтю.
- Может быть, вам лучше сейчас уйти? - услышал он мягкий голос. - Когда корабль начинает погружаться, это порой... слишком впечатляющее зрелище для немов.
Та самая интеллигентная женщина, похожая на библиотекаршу, которая провожала дочку-первокурсницу, стояла рядом с ним и смотрела серьезно и сочувственно. Почему-то он разозлился.
- Извините, но я не какая-нибудь истеричка. Мой отец служил в подводном флоте, так что я не заору и не грохнусь в обморок. Не нужно обращаться со мной, как с каким-то инвалидом!
Женщина улыбнулась - мягко и дружески.
- Боюсь, три четверти наших - я имею в виду чистокровных - и понятия не имеют, что такое "подводный флот". Но я любознательная. Не сердитесь, я хотела как лучше.
Она протянула руку.
- Светлана Горянина.
- Павел Королев. - он пожал ее узкую, чуть прохладную ладонь , чувствуя, как злость отступает. Он оглянулся на корабль - тот медленно двигался к центру гавани. Павел Николаевич внезапно заметил, что вода плещется уже всего на ладонь ниже борта. Почему-то стало трудно дышать.
- Все хорошо.
Он почувствовал, что его бережно, но крепко держат уже за левую руку - и он не отдернул ее.
Корабль стремительно уходил под воду. Вот уже над водой маячила лишь пустая корзина для впередсмотрящего на верхушке самой высокой мачты. Через миг пропала и она - только на воде недолго вертелся ленивый водоворот, но вскоре она вновь стала спокойной, с легкой солнечной рябью на поверхности.
Павел Николаевич судорожно перевел дух. стараясь. чтобы это не было похоже на всхлип.
- Он будет писать вам, - сказала Светлана. - И будет приезжать на каникулы дважды в год. Я понимаю, вам сейчас трудно, но все действительно будет в порядке.
- Как зовут вашу девочку? - внезапно спросил он. Женщина улыбнулась, в ее улыбке светились любовь и нежность.
- Кристина. Она младшая. Старший сын закончил школу в прошлом году и остался помощником преподавателя. Так что я сейчас вернусь в совсем пустой дом... А знаете что? - озорно сказала она, - давайте пойдем куда-нибудь и выпьем кофе! Или чего покрепче - по такому-то случаю?..
Если будет продолжение, то ГГ будет уже, собственно, Лешка Королев и его новые знакомые. Среди которых нарисуются и весьма необычные экземпляры...