Квинтессонское

Поскольку вчера усиленно думал о квинтах, вот он - кусочек текста от одного из них, так ни во что толковое и не оформленный. Суть происходящего - на Джанке, который у нас называется Таймэринном, назначена встреча нескольких товарищей, которым предстоит отправиться в некую экспедицию. И вот один прибыл первым и о скуки слегка предается воспоминаниям...
Сэйрахт - Квинтесса. Герой выглядит теперь - после переделки - почти как трансформер, а был обычным Пятиликим.... Да, зовут его Таакхорт - в переводе - почти что тезка Старсейбера - Звездный Клинок. И корабль его похож на меч.

читать дальшеВсе-таки недолюбливаю я это место. Нет, не то чтобы недолюбливаю - просто не очень люблю тут бывать. Немного парадоксально, потому что эта планетка достаточно безумна, чтобы всерьез мне понравиться. Самый любопытный кусочек Галактики - после Сэйрахт, мир ее осколкам.
И все-таки не тянет слишком часто посещать место, где тебя, можно сказать, убили. Говорят, что «почти» не считается. Это кому как...
Тут где-то совсем неподалеку, за живописными кучами хлама и рощицей мусорных «деревьев» - тот симпатичный холмик, который остановил тогда полет моего корабля. Я бы не назвал это мягкой посадкой, хотя, врежься я в «дерево» или «скалу»...
Как же я спешил! Хотя, в общем-то торопиться было уже некуда - все, что я мог, это геройски погибнуть. Геройски... Мои сородичи и понятия не имели, что значит это слово. Даже в языке такого не было, если требовалось сказать - исключительно в насмешку - пользовались «рабским наречием», языком вэйру...
Сам не знаю, что понесло меня к Сэйрахт. Я ведь всегда был изгоем. Звание командора сил обороны - всего лишь красивая рамка для почетной ссылки. Некем мне было командовать. И незачем. Орды монстров - от полностью механоидных до киберорганических - управлялись по радио, и Верховный не отдал бы любимую игрушку никому и никогда. Кстати, когда дошло до дела, этот зверинец оказался почти бесполезен, как, впрочем, и сам Верховный. Остальное - автоматические линии защиты в три эшелона. Моей задачей было дальнее патрулирование и истребительные акции. Наверное, в Совете надеялись, что нейтралы покончат со мной быстро и без особого шума. Поначалу у меня было целых два ведомых на корабликах поменьше, оба, как и я - с двумя нестабильными элементами в системе. Очень скоро я остался один, чему был несказанно рад - мои бойцы оказались несусветными трусами.
Нейтралы... Они были моей основной целью. В Совете считали, что оба знака слишком заняты друг другом, чтобы быть опасными. А вот Свободные... Невозможно было просчитать, что взбредет в вечно жаждущие приключений и энергии процессоры. Следовало сократить число этих непредсказуемых и тяжело вооруженных бродяг. Этим я и занимался - не без успеха.
И по сей день я люблю вспоминать некоторых своих противников. Прекрасные, стремительные, отважные до безрассудства. Я жалел, что не могу сразиться с ними в основном режиме - мне бы понравился танец мечей, огненный узор, сплетаемый лезвиями. Но приходилось довольствоваться поединками в космосе и в стратосфере планет. Это были честные поединки. Главное - справедливость, так я считал тогда. Никогда не дрался один на один с теми, чья трансформа была намного слабее моего корабля, не прибегал к грязным уловкам. Мне нравилось придумывать новые способы уравнять наши шансы. Помнится, я всерьез огорчался, что мой неживой корабль не чувствует боли от повреждений, а значит, у меня большое преимущество. В конце концов я ввел в бортовой компьютер программу, которая тем сильнее замедляла реакции на мои управляющие импульсы, чем серьезней были повреждения. Если бы о моих причудах узнали в Совете, меня бы по-тихому уничтожили как безнадежно свихнувшегося. Но никто и не думал меня контролировать. Пока не убит и даже приносит пользу - ну и ладно.
Был ли я тогда и правда безумцем? Не знаю. В сражениях для меня была красота и даже нечто большее, чуть ли не приближение к некой абсолютной истине в тот момент, когда в хищных проблесках лучей и облаках плазмы решлось: или-или. Несколько раз я был по-настоящему близок к гибели, но исхирялся вывернуься и победить. Они называли меня Черным Охотником - не слишком лестное прозвище, так звались во время Восстания машины-убийцы, которых мы выпускали против взбунтовавшихся вэйру - неразумные, но ловкие и грозные. И все же они уважали меня. Ненавидели - но не презирали. Это было для меня высшей наградой, более желанной, чем сами победы.
И все-таки я никогда не признался даже себе, что завидую - тоскливо и безнадежно - тем, для кого скорость и битва были частью самой жизни. Тем, кому не нужно было погребать себя в мертвой облочке, чтобы испытать лишь бледную тень восторга и свободы.
Мои сородичи презирали вэйру. Я же презирал их - нелепых, напыщенных, тратящих свой разум на бесплодные игры и еще более бесплодные планы мести. Мне были смешны их претензии и противна бессмысленная жестокость. Они - мы - были одной сплошной нелепостью, дурным сном, обреченным развеяться и исчезнуть. Но мой сон хотя бы был увлекательным...
Может, затем я и мчался к гибнущей Сэйрахт, чтобы у этого сна был логичный и красивый конец?
...Почему-то мне все же захотелось взглянуть на тот холм, а я привык следовать своим побуждениям. Я у подножия гигантского «дерева» - земные секвойи по сравнению с ним карлики. Я мог бы подняться на антигравах до самой его вершины, но это неинтересно. Вбиваю острые концы ступней в зазоры между кусками металла, цепляюсь пальцами, лезу. Кстати, составляющий «дерево», покрытый ржавчиной и патиной металл на деле тверже всего, что мне случалось видеть. Мои субмолекулярные эффекторы - нити, кторые я раньше выпускал из щупалец, а теперь из пальцев - его не берут, проверено.
Добираюсь до толстой горизонтальной «ветви» на двух третях высоты, усаживаюсь. Отрывающийся вид может свести с ума кого угодно - кроме того, кому это уже не грозит. Вот он, тот самый холм. Огромная дыра в склоне давно «заросла» - Таймэринн залечивает раны как живое органическое существо...