Но очень созвучное сейчас. Не знаю, про кого это - про Веронику, какую-нибудь дайкини или просто про маргинальную девочку. Не про меня - я женщиной себя не ощущаю от слова совсем. И точно не жажду конца света.


Она в белые ночи ходит гулять на крыши
Не затем, что так модно, а просто там даль светла.
Никакой полковник ей ничего не пишет,
И не то чтоб она каких-то писем ждала.

Ей никак не понять - зачем дружить с головою?
Голова в наши дни такой непрочный сосуд...
Она не читает газет, не смотрит яоя -
Она и так знает, что мужики сосут.

У подруг дела - борьба за права и дети,
Хатха-йога, веганство, платья, подсчет кило...
Она молча кивает, и из всех прав на свете
Ей сдалось лишь право - свое - на сухое тепло.

Но она послушно бредет сквозь промозглый холод,
И в кофейне, дань отдавая местным хлебам,
Успевает трижды создать и разрушить город,
Пока чашечка кофе всплывает к ее губам.

Она весь день исправно тащит телегу,
Слыша, как рядом ржут и хрустят овсом.
Поздно приходит в дом и почти с разбегу,
Как в черную теплую воду, ныряет в сон.

Там, во сне, летят свободно и окрыленно
Стаи странных птиц на запад и на восток,
И под ласковым ядерным солнышком Армагеддона
Ее душа раскрывается, как цветок.